«Об импортозамещении, инвестициях, протекционизме и роли государства в развитии экономики». Беседа с Ильёй Пылаевым, генеральным директором ООО «ТПК-Менеджмент».

Импортозамещение: какие препятствия стоят на пути? Инвестиции в конкретную экономику: как сделать так, чтобы их поток возрос?  Протекционизм и поддержка отечественного производителя: как это соотносится с принципами рыночной экономики? Об этих и других проблемах, стоящих сегодня перед предприятиями России, директор «НИА Кавказ» беседует с Ильёй Пылаевым, генеральным директором ООО «ТПК-Менеджмент», управляющей компании АО «Кабельный завод «Кавказкабель», Кабардино-Балкарская Республика.

С точки зрения моего собеседника импортозамещение на том рынке, где «Кавказкабель» реализует свою продукцию, уже произошло. Только на смену кабелю бельгийскому или английскому пришёл кабель из КНР и Тайваня.

Что нужно сделать, чтобы на стройки, энергетические и промышленные предприятия, в агропромышленный комплекс в России пришёл наш кабель? Создать по примеру «Газпрома» в структурах заказчиков специальные или рабочие группы, отделы или управления, которые будут работать по импортозамещению. «У нас экономика устроена так, что все деньги идут сверху вниз. Если наверху денег нет, то и внизу их тоже нет. Обычно экономика снизу подпитывается и деньги идут снизу вверх. У нас немножко наоборот» - развивает свою мысль Илья Пылаев.  «Львиная доля всех денег в нашей экономике - в госмонополиях. А дальше они распределяются между первыми подрядчиками, вторыми, третьими и так далее. Необходимо сделать так, чтобы у этих заказчиков работало специальное управление, с которым мы, подрядчики, могли бы работать по теме ипортозамещения.  На сегодняшний день у структур, которые занимаются закупками, очень много проблем. У них сокращаются бюджеты, меняется структура закупки, меняется система управления. У госмонополий очень много законов, ограничивающих их деятельность. Эти ограничения направлены на борьбу с коррупцией. Но по факту они борются с коррупцией на 10 %, а на 90 % рождают головную боль у нас, подрядчиков. И поэтому каждая продажа нами продукции госкомпании меньше трех-четырех месяцев не занимает. То есть мы начали торговаться в июле, а закончили в октябре.  Совершенно другой курс доллара, совершенно другая ситуация в экономике и наше предложение июля в октябре уже может быть неактуальным».

Вопрос напрашивается сам собой: «Кто должен дать указание и кому, чтобы создали такие органы в структурах госкорпораций?» «Я думаю, что министерство промышленности должно, как минимум, собрать основных игроков, основных держателей финансовых потоков страны и дать им чёткую установку, как именно нужно работать в этом направлении» - считает генеральный директор управляющей компании.

«На сегодняшний день у всех производителей одна большая проблема – дефицит оборотных средств. Мы все готовы приходить на работу и думать о высоком: о новых проектах, об импортозамещении, о повышении качества, об инновационных разработках. Но нам сегодня просто не до этого. Мы не можем освободить голову от текущих проблем. А главная текущая проблема - это отсутствие оборотных средств. Нас заставляют гасить старые кредиты, но не выдают новые. Дефицит ликвидности во всех банках. У нас, например, есть проект по запуску в производство радиочастотного кабеля. Минпром нас в этом вроде бы поддерживает. Уже есть проект, есть техническое задание, мы уже готовы выйти на его реализацию. Но стоимость начала реализации, модернизации производства, чтобы начать выпускать именно этот вид кабеля, составляет порядка 250 миллионов рублей. Это половина нашей месячной выручки. На сегодняшний день у нас этих денег просто нет. Мы идем в лизинговые компании, в банки пытаемся получить деньги под этот проект. У нас просят бизнес план, дайте то, дайте это, пятое, десятое. Проходит месяц, два, три. А это время мы могли бы уже использовать на модернизацию производства и закупку оборудования. Я вынужден большую часть своего рабочего времени во внутренних наших проблемах разбираться. Но я всё равно стараюсь два-три часа в день уделять вопросам модернизации, инноваций, новым разработкам» - с некоторой гордостью говорит Илья.

«Описанная ситуация с кредитованием — это следствие непрофессиональной работы отдельных банков или общей болезни финансовой системы?» «Это общая болезнь финансовой системы. Отсутствие длинных дешёвых денег, во-первых, а во-вторых, это следствие политики Центрального Банка, который заставляет банки копить ликвидность. Банки вынуждены гасить кредиты, не выдавая новых.  У нас факторинговые линии сократились с 600 миллионов рублей до 180 миллионов, кредитные линии - с 400 миллионов рублей практически до нуля. На сегодняшний день речь уже не идет о развитии, все думают, как выжить» - констатирует мой собеседник.

«Протекционизм в рыночной экономике допустим?»  «А почему нет?» «Но если кого-то всё равно заставят купить у меня мою продукцию, зачем мне бороться за качество, за снижение себестоимости?» «Протекционизм допустим. Но! Во-первых, нужно ограничивать цену. Чтобы не было такого, как у одного из наших покупателей. Нам предлагают в рамках программы импортозамещения купить наш кабель, но чтобы его цена была не ниже той, по которой раньше аналогичный кабель покупался в США! Я говорю: «Нет, мы сделаем дешевле. Там есть таможенные пошлины, стоимость доставки и прочее. При покупке нашего кабеля мы всего этого избегаем. А почему мы можем сделать дешевле – это уже наши проблемы как предприятия, его эффективности». Во-вторых, протекционизм есть везде.  Пример – в тех же США, так называемый «скрытый экспорт», когда какому-то государству оказывается финансовая помощь, но 80% этой помощи необходимо потратить на приобретение товаров США. Это всё есть и в Евросоюзе. Когда финансовую и экономическую систему качает, государство должно более существенную поддержку оказывать экономике и больше направлять её. Подсказывать нам, производственникам, которые на сегодняшний день, как я уже сказал, больше заняты удержанием занятых позиций, чем мыслями о перспективах. В этом плане «Газпром» очень правильно работает. Они всех собрали и сказали: «Вот такие есть позиции кабельные, если хотите, мы готовы заключить трехлетний договор».

«Может тогда все предприятия перевести в режим госкорпорации и, желательно, госмонополии: газ – в одних руках, вся электрокабельная продукция – в других?» «Достаточно и тех, которые уже есть. По моим прикидкам, примерно 60-70% всех денег в экономике так или иначе проходят через госмонополии. И если там работу построить эффективно, то получится синергетический эффект».

«Сейчас вы на тендерной основе стараетесь предложить покупателю лучшие ценовые условия. А когда наступит то, о чем вы говорите, какой резон будет предлагать меньшую цену?  Вы всегда можете добавить в себестоимость то, то и ещё вон то, и это всегда можно будет объяснить какими-то тяжелыми условиями. Ведь сравнивать будет не с чем!» «А что в этом плохого? Я считаю, что от того, что завод получит дополнительную прибыль, ничего плохого для экономики не будет. Себестоимость добычи нефти у нас, по словам главы «Роснефти» Игоря Сечина, 2 доллара за баррель. А продается она, как ни крути, по 49-50 долларов. То есть, если они начнут закупать наш кабель по цене дороже на 10 %, они этого не почувствуют. А вот мы и люди, которые у нас работают, 1000 человек, и которым мы сможем выплатить премию, поднять зарплату, это очень сильно почувствуют. И российская экономика это очень сильно почувствует.   Как можно прожить на 20 000 рублей в месяц? О каком развития малого бизнеса мы говорим? А когда у людей зарплата будет больше, они смогут пойти и в магазин, и в ресторан, и в кинотеатр, и ещё куда-то и потратить там часть этой зарплаты». «Смогут отдохнуть в Северокавказских здравницах?» «Да, как пример. Соответственно, пойдёт развитие экономики и социальной сферы». «Вы надеетесь на эффект мультипликации?» «Конечно. Это позволит нам развиваться, это позволит нам модернизировать производство и завтра позволит нам же быть более конкурентоспособными на мировых рынках. Сегодня так работают в Казахстане. Там есть «Статус отечественного товаропроизводителя». Он даёт предприятию – его обладателю преимущество на тендерах перед участниками из других стран в пределах 15 или 20%».

«На форуме крупнейших предприятий Северного Кавказа в Ставрополе Вы поднимали вопрос о том, что необходимо как-то в регионах координировать партнерские отношения между производителями. Кто, с вашей точки зрения, этим должен заниматься? И может достаточно таких традиционных мероприятий как выставки, форумы или ярмарки?» «Нет. К сожалению, недостаточно. Приведу пример. У нас есть ассоциация «Электрокабель», все кабельные заводы собираются раз в год и делятся своими проблемами, опытом.  И там каждый раз говорится об одном и том же! Что, например, есть завод «Камкабель». Он располагается в Перми. Это самый крупный завод в России, 6000 работников. Все производители кабелей поставляют свою продукцию в Пермь, а они в Пермь свою продукцию не поставляют! Вот также и мы, самый крупный завод на Северном Кавказе, но все поставляют сюда кабельную продукцию, кроме нас! Почему? Виной всему коррупционный фактор. Люди, отвечающие за закупки, и рассчитывающие получить от них свой дополнительный доход, считают, что получить его безопаснее от поставщика, находящегося где-нибудь подальше. А вдруг узнают, что я что-то с этого поимел? Лучше я закуплю в другом регионе!» «И как с этим бороться? Не со взяточничеством, конечно, это проблема вечная, а с невозможностью продавать свою продукцию там, где ты её производишь?» «Бороться совсем не нужно. Губернатор одной из областей собрал всех крупных строителей на 15 минут и сказал: «У вас горят дома. Постоянные замыкания в электропроводке. Только попробуйте у меня купить где-то плохой кабель. Вот есть завод на территории нашей области – покупайте там». «То есть, нужна воля, нужен человек, который волевым решением скажет? …» «Порекомендует. Чтобы у людей просто отложилось в голове. В любом случае должна быть свобода выбора. Ну не захотел – не купил. Не надо обязывать. Но, как минимум, в голову положить нужно, что лучше работать с местными».

«Почему «МРСК Северного Кавказа» не сертифицирует вашу продукцию?  Там же эта процедура как- то формализована? То есть вы подаете документы, а вам не отвечают?» «Да, мы подаем документы. Они что - то затягивают, что - то думают, потом нам что-то возвращают на исправление.  Мы исправляем. Опять посылаем к ним.  Долгая работа. Сейчас она на завершающей стадии».

«Инвестиции в реальный сектор экономики. Как привлечь внешних инвесторов?» «Я считаю, что необходимо развивать институт госгарантий для внешних инвесторов. Приходит иностранный инвестор, ему нужно помочь подобрать проект. Я считаю, что «Кавказкабель – интересный проект. Это очень крупный завод, который может выпускать практически любой кабель из тех, которые на сегодняшний день продаются. Более того, мы можем ввести изготовление любого нового кабеля в течение года». «Вы ждете инвестиций в виде кредита?» «Как в виде кредита, так и виде совместных предприятий, в виде покупки наших акций. Но у иностранного инвестора есть страх потери денег. Тем более - это Кавказ, с их точки зрения регион повышенного риска. Здесь то и нужен институт госгарантий: ты вкладываешь, допустим, миллиард долларов, и, если ты его потеряешь, государство тебе вернёт и его, и плюс ещё пятьдесят миллионов».  «А не противоречит ли это самой природе инвестиций, которые всегда предполагают наличие риска потери вложенных средств? А тут – никаких рисков! Тебе государство вернет твои инвестиции, да ещё с процентами. Разве в мире где-то такое практикуется? Разве Китай гарантирует внешним инвесторам безусловный возврат их средств при любом развитии событий на предприятии, в которое они вложили эти средства?» «Когда в Китае только начинались реформы, для крупных инвесторов они делали такие гарантии. А страны Ближнего Востока, Саудовская Аравия, ОАЭ? Они вообще для всех инвесторов, которые приходили к ним в страны, в любой бизнес, кроме нефтяного, давали такие гарантии». «Как должна на практике осуществляться эта гарантия? Государство, при определённых обстоятельствах, гарантирует инвестору выкуп его доли в предприятии и занимает его место?» «Да, государство обязуется в случае чего войти в проект вместо инвестора. Ничего в этом страшного нет».

«Там же в Ставрополе Вы сказали: «Государство не должно вкладываться в высокодоходные проекты».  «Не должно. Что я под этим понимаю? Приведу пример. Я прихожу в банк и говорю: «У меня есть высокодоходный проект. Вот бизнес план, вот проект, вот всё. Дайте денег». Мне говорят: «Мы тебе денег не дадим, ты для нас непонятный клиент, залогов у тебя нет». Здесь очень к месту следует заметить, что у нас в стране напрочь отсутствует проектное финансирование. Я иду в банк и говорю: «Вот проект. Стоит миллиард, я готов вложить 200 миллионов своих денег. Дайте мне 800 миллионов и я сделаю проект на миллиард. Потому что я знаю, что он высокодоходный. Я готов рискнуть своими 200 миллионами».  А мне всё равно говорят «нет» и при этом кредитуют госкорпорацию. Им она более понятна. С их точки зрения, здесь риск меньше. Но лично я знаю очень много случаев, когда деньги выделялись, а проекты оказывались нерентабельными, потому что покупалось супердорогое оборудование, совсем не нужное, какие-то бешеные деньги в ремонт уходили, половина их разворовывалась. Потом предприятия вставали, деньги терялись и всё списывалось на убытки. Если государству деньги некуда девать – раздайте пенсионерам. А если вы действительно хотите развивать высокодоходный бизнес, то кредитуйте нас. Потому что мы в этот высокодоходный бизнес, в отличие от чиновников, готовы еще и свои деньгами вкладываться. И если будем терять, то будем терять и свои. Только почему - то никто нас не слушает.

«Последний вопрос: кризис – это стихийное бедствие, типа снежной бури на экваторе, или просто один из периодов делового цикла предприятия?» «Это повод внимательнее взглянуть на своё предприятие, проанализировать его работу, отыскать слабые места, сильные стороны и выявить резервы, на которые не обращаешь внимание в период относительно спокойного развития».